Диссонанс - Эрика О`Рурк

– Дэл, больше никаких визитов в параллельные миры без меня. Обещаешь?

Отняв руку, я молча кивнула, и Элиот улыбнулся.

– Однако я продолжу расследование, касающееся Паркового Мира. В итоге тебя оправдают, ты снова начнешь посещать занятия, а потом мы будем жить долго и счастливо.

– Не такой уж плохой план, – промолвила я и, слегка повернув голову, увидела в коридоре Саймона. Стоя метрах в пятнадцати, он смотрел на нас с Элиотом. Брови его были удивленно подняты.

Когда в четверг вечером Саймон пришел ко мне домой, чтобы продолжить работу над нашей совместной композицией, я очень устала от целой недели занятий с Адди и по этой причине то и дело раздражалась по пустякам. Все предыдущие дни я избегала контактов с отражениями Саймона, боясь, что это приведет к возникновению нового разрыва или инверсии, в результате чего у сестры могут возникнуть какие-то подозрения. Но когда я увидела, как Саймон, высокий и атлетичный, слегка сгорбившись, сидит за пианино, беспокойство, которое мучило меня последнее время, исчезло.

– Играешь ты просто ужасно, – улыбнулась я, опуская скрипку.

– Я же тебя предупреждал. Лучше бы мы сочинили что-нибудь такое, где была бы партия ударных.

– А я говорила, что для полифонии ударные инструменты не годятся – если только ты не пытаешься написать какой-нибудь новый вариант маримбы.

– Пожалуй, ты права. Но я по своей природе все-таки ударник, для меня главное – ритм.

– А почему ты перестал играть в ансамбле?

– Однажды кто-то из баскетбольных тренеров увидел меня на площадке. Это было еще в седьмом классе. И он мне сказал, что если я стану тренироваться в полную силу, я, пожалуй, сумею подняться до такого уровня, что можно будет претендовать на университетскую стипендию. Денег у нас с матерью было не так уж много, поэтому я решил взяться за дело всерьез. Ну, и от всего остального пришлось отказаться. Я постоянно пропадал то на тренировках, то на сборах, то на каких-нибудь турнирах… В общем, мне пришлось делать выбор.

Теперь мне стало понятно, почему отражения Саймона в параллельных мирах были такими разными. Каждый из отраженных Саймонов следовал одним из путей, который был вынужден отвергнуть Саймон-оригинал. Он же шел своей дорогой с тем же упорством и увлечением, с каким я двигалась по своей.

– Ты жалеешь, что так случилось?

Саймон чуть приподнял одно плечо.

– Иногда. Вообще-то на ударной установке я работал неплохо. Были кое-какие способности.

Наверное, Саймон в самом деле мог бы стать неплохим барабанщиком. Он обладал безукоризненным чувством ритма. А вот мелодичная музыка ставила его в тупик. Руки, такие искусные в обращении с баскетбольным мячом, часто подводили его, путешествуя по клавиатуре пианино. Саймону не нужен был метроном – он существовал в его голове. Но его игра на фортепиано была в самом деле чудовищной.

– Мои поздравления, – усмехнулась я. – Ты можешь считать себя официально признанным худшим пианистом, кого мне когда-либо приходилось слышать.

– Я могу насвистеть свою партию, – возразил Саймон и, сложив губы трубочкой, издал целую серию звуков, похожих на крики рассерженной чайки.

– А это что было? – спросила я, поморщившись.

– Как – что? Наша композиция, – ответил Саймон с таким видом, словно я его смертельно обидела. – Ты что же, не узнала?

– Ладно, мы что-нибудь для тебя придумаем.

Один из отраженных Саймонов еще недавно подзывал Игги мелодичным свистом, но, вероятно, у него было больше времени для практики, чем у Саймона, живущего в Главном Мире.

– Я вообще не понимаю, почему мы должны исполнять то, что сочинили, – заявил он. – Предмет ведь называется теория музыки, верно? Исполнительское мастерство здесь ни при чем. Именно поэтому я решил, что будет лучше, если займусь сочинением полифонического произведения с тобой. До того, как появилась эта Пауэлл, по теории музыки у всего класса был высший балл.

– Ты просто сердишься на нее за то, что она не дает тебе добиться своего. Тебе ведь все легко дается, разве не так?

– Не все, – пробормотал Саймон и нахмурился. – И знаешь, в чем я вижу еще одну несправедливость?

Прежде чем ответить, я рассеянно проиграла еще несколько тактов.

– Что в качестве напарника тебе достался виртуоз? Что ж, похоже, со стороны мисс Пауэлл это действительно была китайская хитрость.

– Знаешь, я часто думал, как у тебя получается – пропускать занятия таким образом, что тебя никто не может поймать?

Я убрала руки с клавиш:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ходишь в школу. Я часто вижу тебя на уроках теории музыки, что, в общем, понятно. Сколько раз ты пропускала уроки по истории за последнюю неделю?

– Пожалуйста, говори потише, – попросила я.

Адди и отца дома не было, Монти спал, но мама находилась недалеко от нас, в своем кабинете, который располагался по другую сторону коридора от той комнаты, где сидели мы с Саймоном. И хотя дверь и стены практически не пропускали звук, я все же опасалась, как бы мама нас не подслушала.

– Вчера я видел, как ты куда-то смылась после второго урока, – прошептал Саймон. – А потом вы с Ли появились, когда обед заканчивался.

– С Элиотом, – поправила я. – Ты ведь знаешь, как его зовут.

– Извини. И так вы с Элиотом поступали всю неделю. Что у вас с ним за тайна?

– Никаких тайн, – с беспечным видом промолвила я, но по взгляду Саймона поняла, что он мне не верит. Мы с Элиотом действительно много времени отсутствовали на школьных занятиях, решив обследовать те ответвления параллельных миров, которые я в последнее время посещала. Мы собирали данные, чтобы Элиот затем мог их проанализировать. – Все очень просто. Если бы на занятиях отсутствовал ты, тебя бы точно все хватились. Ты ведь всеобщий кумир, можно сказать, царь горы. Люди все время на тебя смотрят. А меня никто не замечает. Есть я, нет меня – никто не обращает на это внимания. Поэтому люди не замечают, когда я исчезаю или появляюсь снова.

– Я тебя замечаю, – возразил Саймон.

Я прекрасно знала, что люди часто принимают желаемое за действительное, однако услышать эти слова от Саймона было удивительно приятно.

– В самом деле? Брось, ты ведь тоже мое имя узнал только тогда, когда мисс Пауэлл затеяла историю с сочинением полифонического музыкального произведения. Мы учимся в одном классе уже три года, а ты до этого ни разу не обратил на меня внимания.

– Ты ждала, чтобы нас официально друг другу представили, как на каком-нибудь дипломатическом приеме? – усмехнулся Саймон. – Между прочим, к тебе даже подойти не так просто. У тебя вечно ужасно высокомерный вид, и разговариваешь ты только с Элиотом. Да к тому же еще и пропускаешь половину уроков. В общем, делаешь все возможное, чтобы убедить остальных, что тебе на них наплевать. Хочешь знать, что я думаю?